Александр Секацкий. Памяти Николая Грякалова

2,006 просмотров всего, 4 просмотров сегодня

18 июля 2014 года, находясь на отдыхе в Болгарии, скоропостижно скон­чался Николай Алексеевич Грякалов, философ, социальный антрополог, старший преподаватель кафедры философии науки и техники философ­ского факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Николай Алексеевич родился 15 сентября 1978 года в г. Ленинграде. В 1995 году поступил на философский факультет СПбГУ, который с отличием окончил в 2000 году, специализируясь по кафедре социальной философии и философии истории, где затем обучался в аспирантуре. В 2003 году защитил кандидатскую диссертацию «Террор: социально-философский анализ». С сентября 2003 года стал работать на кафедре философии науки и техники. В 2010-2012 годах прошёл курс докторантуры по кафедре фило­софской антропологии, обсудив докторскую диссертацию «Социаль­ная антропология бытия». Автор около 40 научных статей (некоторые из них — в зарубежных изданиях), монографии «Фигуры террора» (СПб.: Изд-во СПбГУ, 2007), посвящённой социальной антропологии насилия. Лауреат премии Санкт-Петербургского философского общества «Вторая навигация» в номинации «Философский дебют».

Сфера научных интересов: новоевропейская научная революция, практики признания истины, экзистенциальная аналитика чувственно­сти, история «техник тела», философская христология. Автор спецкурсов «Историческая эпистемология наук о человеке», «Социальная анали­тика чувственности», «Философские аспекты антропосоциогенеза» (два последних — совместно с А. К. Секацким), а также семинара по антропо­логии науки, отдельные темы которого нашли отражение в статьях «Теоло­гические аспекты генеалогии новоевропейской науки», «О божественной баллистике», «Номос аппаратов». Организатор конференции «Das Man- видео», участник многих международных научных форумов, актуальных телепередач, художественных акций… Подготовил к печати монографию «Жребии человеческого. Очерк тотальной антропологии».

ПАМЯТИ НИКОЛАЯ ГРЯКАЛОВА

Летом этого года не стало Николая Грякалова, современного русского философа, человека, всегда ориентировавшегося на высокую мерку под­линности, моего друга. Хочется сказать о нём несколько слов, буквально по горячим следам, поскольку настоящее осмысление и, как принято гово­рить, всесторонняя оценка вклада, придут позднее.

Прежде всего хочется пересмотреть само понятие вклада в философию сегодня, к чему подталкивают и объективные обстоятельства современности, и тот формат жизни, который избрал для себя Николай. Такую жизнь можно определить как насыщенность и даже, пожалуй, неистовость существования. Люди, подобные ему, чрезвычайно остро ощущали глубину профанации, которая сейчас воцарилась в сфере публичного письма. На наших глазах один за другим обрушивались барьеры, — те, что необходимо было прео­долевать, чтобы взять слово. Поток электронного мусора в значительной мере дискредитировал идею письменного текста, производство которого теперь больше не требует ни оснований, ни поводов. Зато на этом фоне невероятно возросла роль разговора по сути и разговора по душам (так, наверное, было во времена Сократа) — ведь внимание живого собеседника надо удерживать, его необходимо слушать и помнить всё сказанное, коль скоро разговор идёт по сути.

И в этом Николай Грякалов был непревзойдённым мастером и, я бы сказал, обладателем особого человеческого таланта. Именно поэтому так ощутима потеря, которую понесли все его собеседники, все те, кого он удостоил своей дружбой и вниманием. Незавершённые споры, в которых рождается живая мысль, являются существенной частью вклада Николая в философию. Они продолжаются и ещё долго будут продолжаться, в том числе благодаря посмертной помощи инициатора этих споров-исследова­ний, в существовании такой помощи я уже имел немало случаев убедиться.

Сказанное отнюдь не снижает роли написанных Николаем Грякало­вым текстов, если абстрагироваться от суровых времён, которые наступили для всех продуктов публичного письма вообще. Философские работы Ни­колая написаны без риторических пауз и перебоев, что требует от читателя полной мобилизации, а также настоящей образованности — качества, ко­торым Николай обладал столь ненавязчиво и столь непреложно.

Среди принципов философского исследования, которых придержи­вался Николай, чрезвычайно важна для него была телесная привязка, или соматизация присутствия — в любом полёте или скольжении рефлек­сии его прежде всего интересовали способы её «крепления к телу», то есть практики контактного проживания, позволяющие понять и происхожде­ние мысли, и её настоящий смысл. Именно поэтому Николай любил гово­рить: «Я не философ, я антрополог», — но, как тут же могли убедиться слу­шатели, антропологическая укоренённость нисколько не мешала фигурам высшего философского пилотажа.

Такой же была и его жизнь, с полным задействованием и тела и души, жизнь, не признававшая усталости и отвергавшая технику безопасности, жизнь удивительно светлого человека.

Александр Секацкий

Александр Секацкий. Памяти Николая Грякалова. // «РУССКИЙ МIРЪ. Пространство и время русской культуры» № 9, страницы 507-509

Скачать текст